Сообщение на школьном сайте о кончине Т.М.Великановой
Правозащитник Александр Лавут, один из издателей "Хроники текущих событий", познакомился с Татьяной Великановой на том самом суде над вышедшими на площадь:
"Мы оба с мехмата, она, правда, немножко позже кончила, и очень много, понятно, общих знакомых, особенно среди математиков. В 1968 году познакомились. Мы с Сережей Ковалевым пришли к ней после суда поговорить и узнать, надо ли чем-нибудь помогать. Оказалось, надо, и мы в это во все включились. Все, кто в этом более или менее заинтересован, знает о Татьяне Михайловне Великановой как о диссиденте - одном из первых. Но вот меньше знают ее, так сказать, профессиональную деятельность. Она - математик замечательный, программист. А последние десять, нет, может быть, даже двенадцать лет - учительница в школе.
Когда ей пришлось уйти из вычислительного центра, где она работала, но совсем не работать, вот в обычном смысле, она не могла, она трудилась несколько месяцев, практически до ареста, нянечкой в больнице.
Она - очень цельный человек, во всем она делает как бы одно и то же - она делает то, что нужно. Без всякого насилия над собой. Она делала "Хронику", потому что нужно, чтобы знали люди обо всех безобразиях, которые происходят. Нужно учить детей математике. Сказать, что она - человек добрый, это правильно будет. Добрый, но отнюдь не добренький. Ее ученики, мало сказать - любят, для них просто нет большего авторитета.
Когда мы делали "Хронику", Таня стала таким, пожалуй, главным человеком по выпуску. Она и до этого занималась ей много, но после ареста Ковалева, то есть с 1975 года, Таня взяла на себя очень много. Никаких должностей у нас, конечно, не было, но Таня стала таким "директором". Она обеспечивала, чтобы все это работало. "Хронику", каждый номер, делало не так много народу, человека три-четыре, но участвовали в этом, помогали в самых разных вещах еще очень многие. И, в основном, это были Танины друзья.
Она могла найти, так сказать, "чистую" квартиру. Если она кого-нибудь просила, ей не отказывали, потому что знали: если Таня просит, значит, очень надо. И, вместе с тем, она делала все, чтобы эти люди как-то не пострадали. Почему "чистую"? Дело в том, что ни в одной из наших квартир, конечно, нельзя было разговаривать, все насквозь прослушивалось.
Вот я-то знал Таню именно как "директора" по "Хронике". И мне, как и нынешним ее школьникам, мне-то много попадало от нее, главным образом, из-за сроков:"
Бард, поэт и драматург Юлий Ким:
"Когда я вспоминаю будни правозащитной жизни в 60-70 годы, ну, и начало 80-х, конечно, тоже, я сразу вспоминаю три имени, перед которыми немедленно мысленно снимаю все шляпы, какие могу вообразить на своей голове. Это Татьяна Великанова, Лариса Богораз и Нина Петровна Лисовская. Вот эти труженицы великого правозащитного дела вызывают особенное мое преклонение. Они были всегда очень принципиальны в своем поведении и в высшей степени скромны.
Таня Великанова проделала путь правозащитника "от и до" со всеми вытекавшими из этого государственными оргвыводами. Она прошла и слежку, и увольнение с работы, и арест, и суд, и лагерь, и ссылку, на полную, что называется, катушку. Она вела себя в высшей степени достойно и, главное, не вступала ни в какие беседы с преследующими ее властями, за что и получила. Мало того, что ей устроили лагерь, ей еще устроили невыносимую ссылку в туркменских песках, а когда к ней стали ездить в эту ссылку гости, ее еще дальше перевели, чтобы и гости уж ее не достигали. Так власти взъярились на ее полное и гордое нежелание вступать с ними в какие-либо разговоры.
Она не просила ни о каком помиловании, и уже в горбачевские времена закончила свою ссылку практически явочным порядком. Правда, надо отдать должное властям, они за это ее не преследовали, тогда уже это было неприлично.
И когда я смотрю на ее дальнейший жизненный путь, то поприще, которое она избрала в условиях наступившей свободы, вызывает еще один прилив уважения и такой, так сказать, общественной благодарности: она пошла в школу. Она пошла в школу на никакие деньги, она взяла младшие классы и довела их все до выпуска. И продолжает трудиться на той же ниве до сих пор. И делает это не только с достоинством, но с каким-то особенным внутренним душевным весельем и радостью, которая выдает в ней человека глубочайшей души и правильного отношения к жизни. Потому что люди рождены на этот свет для радости. И она находит ее в такого рода служении обществу.
Я всегда за последнее время на вопрос, где гражданину в сегодняшнее время найти поприще, где особенно требуется его гражданская позиция и самоотдача, в первую очередь, называю поприще учительское. И затем уж называю журналистику, но тут уже приходится добавлять эпитет "честная". На поприще честной журналистики я также вижу общественную востребованность в гражданском служении".
Сергей Ковалев, председатель правозащитного Общества "Мемориал", депутат Государственной Думы:
"Я хотел бы, чтобы люди подумали вот о чем. Понимаете, наше время - это время погони за успехом. Мы быстро восприняли эту идеологию непременного успеха, keep smiling, Запада, и изо всех сил лезем за этим успехом. Просто из кожи лезем. Конечно, для разных людей успех значит достаточно важные вещи. Для одного - это цацки на грудь, для другого - это серьезные деньги, для третьего - это социальный статус, положение на службе, количество печатных работ. Это не так важно, на самом деле, все эти виды успеха объединяет одно - это формальный успех, понимаете? Это то, что признано вокруг.
А вот должен я сказать, что Татьяна Михайловна Великанова - чрезвычайно успешный человек, но это успех совсем другого рода. Если хотите, это успех, который состоит в том, что человек каждый день соответствует тому, что он сам считает правильным и нужным. Не безгрешен, конечно, как все, но понимает это и понимает, что успех должен быть понятием, ну, если хотите, внутренним, интимным. И это, по-моему, чрезвычайно важно. И вот такого рода успех для нашего бурно европеизирующегося или американизирующегося общества просто совсем потерян. Это когда-то понимали.
Татьяна Михайловна из тех редких людей, которые мучительно думают о том, как надлежит поступать в некой ситуации, и упрямо придерживаются своего собственного решения. Вот мне кажется, что это в Тане Великановой, для меня, например, важнее всего и поучительнее всего.
Радио Свобода (web-сайт), 21 сентября 2002 г.
Андрей Шароградский. Радиопередача. В Москве на 71-м году жизни скончалась известная правозащитница Татьяна Великанова.
Андрей Шароградский: В Москве на 71-м году жизни скончалась известная правозащитница Татьяна Великанова. Она активно участвовала в правозащитном движении с 68-го года, вместе с другими правозащитниками выпускала издание "Хроника текущих" событий". В 1980-м году Великанова была приговорена к четырем годам лагерей и последующей ссылке. После возвращения в Москву она работала учителем в школе. О Татьяне Великановой рассказывает Елена Боннер.
Елена Боннер: Татьяна Михайловна Великанова - один из самых чистых людей того движения, которое в общественном сознании и в терминологии называлось диссидентским. По профессии математик. Никогда не была в кругу правозащитной бюрократии, то есть людей, которые с момента перестройки стали занимать какие-то должности, работать в правозащитных организациях. Когда она вернулась после заключения из лагеря и из ссылки, она вернулась в школу и преподавала математику в одной из московских школ. Таня человек очень светлый, очень чистый и добрый. Из нашего диссидентского окружения я мало о ком могу сохранить такие теплые воспоминания, такие чувства как к Тане Великановой.
Андрей Шароградский: С Татьяной Великановой хорошо знаком был мой коллега Владимир Тольц.
Владимир Тольц: В истории правозащитного движения в Советском Союзе Татьяна Михайловна Великанова - одна из ключевых фигур. Человек, пользовавшийся бесспорным всеобщим авторитетом и уважением.
В начале 70-х, когда из-за рубежа еще не перекочевало определение "железная леди" да и книжка Берберовой "Железная женщина" еще не появилась, про Таню так говорили часто. Мне доводилось это слышать и от ее друзей, и от людей, знавших Татьяну Михайловну отдаленно, и от ее мужа Константина Бабицкого - одного из тех, кто в 68-м году она была одной из тех, кто вышел на Красную площадь, протестуя против ввода советских войск в Чехословакию. (Татьяна в демонстрации участия не принимала, но была рядом - чтобы видеть и рассказать об этом людям.)
Рассказать им то, что они имеют право знать, право, которое пытается узурпировать неправая (и неправовая) власть - вот что, на мой взгляд, на многие годы определило жизнь да и судьбу Татьяны Михайловны. Именно поэтому она в мае 1969 вошла в состав Инициативной группы по защите прав человека в СССР. Именно поэтому после ареста Натальи Горбаневской Татьяна Великанова взяла на себя основные организационно-распорядительские функции по изданию "Хроники текущих событий". Вплоть до ареста в ноябре 1979-го Таня оставалась душой "Хроники", а ее тесная для постоянно разраставшейся семьи квартирка в "хрущебе" на Профсоюзной - своеобразным штабом "хроникеров", куда со всего Союза - от Украины и Прибалтики до Мордовских лагерей и Новосибирска - стекалась информация о нарушениях прав человека. (Пожалуй, ни в одном московском доме, кроме разве сахаровской и Боннер квартиры на Чкалова, я не встречал в ту пору такой толчеи людей самых разных взглядов, судеб и биографий, всегда находивших там внимание, помощь, хлеб, а часто и кров.)
А пора та - начало 70-х - была для оформившегося уже, хотя и разнородного движения инокомыслящих временем репрессивным и кризисным. Массовые аресты активистов национально-культурного движения на Украине, посадки в Литве и Грузии, гонения верующих... Летом 72-го арестовали Якира и Красина - наиболее видных тогда членов Инициативной группы, к зиме 73-го они "сломались" в тюрьме - призвали правозащитников к "почетной капитуляции" перед властью. ГБ заявило, что если выйдет новый номер "Хроники", последуют новые аресты. В январе 73-го было принято решение о приостановке ее издания. В октябре прекратил свою работу Комитет защиты прав человека. А травля инакомыслия тем временем продолжалась. В августе началась массированная газетная атака на Андрея Дмитриевича Сахарова, и гебешники арестовали рукопись солженицынского "Архипелага ГУЛаг" (в декабре он был опубликован на Западе). Началась пропагандистская травля Александра Исаевича Солженицына. В январе 74-го его арестовали и выслали...
И вот на этом карательном фоне в мае 74-го Татьяна Великанова вместе с Сергеем Ковалевым и Татьяной Ходорович бесстрашно открыто заявили, что берут на себя ответственность за дальнейшее распространение бюллетеня "Хроники текущих событий", заранее отвергая возможный шантаж, направленный против третьих лиц.
Мы не раз говорили с Татьяной Михайловной об этом непростом шаге. Мне кажется, что тогда в ней "сработал" математик (а она, как говорят сведущие, была талантливым математиком): тогда она приняла непростое решение, которое считала нравственным, правильным и нужным, и с "железной" последовательностью никогда уже не отступила от него.
Так было всегда потом. И в тюрьме, и в ссылке. И когда она приняла решение пойти не в политику и общественную деятельность, а преподавателем в школу - на мизерное жалование. "Так нужно", - сказала она и никогда от этого не отступила.
И еще я хочу сказать, что эта "железная женщина" была замечательно красива. И в ту давнюю пору репрессивных 70-х, и в старости. Помимо счастья дружбы с ней, я лично обязан ей жизнью. (Вместе с другими друзьями она выходила меня, когда, казалось, мне было уже не подняться.) И поэтому до конца дней своих буду ее помнить. Как ее близкие, как ее ученики, как все, кто благодарны ей за то, что она была в их жизни.
Новые Известия, N 169, 21 сентября
Александр Подрабинек. Статья. Умерла Татьяна Великанова. Стр. 4
19 сентября в возрасте 70 лет умерла Татьяна Михайловна Великанова. Это имя вызывало восхищение у тех, кто участвовал в Демократическом движении в СССР в 60-80-х годах, и тех, кто со стороны, но сочувственно следил за перипетиями противостояния диссидентов и власти. Это имя вызывало раздражение и ненависть у следователей и оперативников КГБ.
Татьяна Великанова была членом одной из первых правозащитных организаций - Инициативной группы в защиту прав человека в СССР. Это был 1969 год. С того времени и до самого своего ареста она была одним из редакторов подпольного бюллетеня "Хроника текущих событий". К ней ручейками сходилась информация из политических тюрем и лагерей, ссылок и психбольниц. Ее знали участники самых разных диссидентских групп по всей стране. Казалось, она в центре всего этого неорганизованного, никем не управляемого, обреченного на погибель Демократического движения. Когда в ноябре 1972 году КГБ решил покончить с "Хроникой" и объявил, что за выход следующего номера уже назначены заложники и аресты неминуемы, издание остановилось. Но продолжалось это недолго. В апреле 1974 года три смелых человека объявили, что ответственность за распространение бюллетеня они берут на себя. Одной из них была Татьяна Михайловна. И "Хроника" продолжала выходить до 1983 года, когда подкошенная многочисленными арестами она не закрылась окончательно. Великанову арестовали в 1979 году и за "антисоветскую агитацию и пропаганду" приговорили к 4 годам лагерей и 5 годам ссылки.
Татьяна Великанова была необыкновенным человеком. Глупо выстраивать по ранжиру диссидентских лидеров, но множество людей нашего круга считали Великанову величайшим авторитетом. Ее мнение было весомо для всех, несмотря на отсутствие титулов, званий, зарубежных премий и формального лидерства в диссидентских группах. Ее авторитет был подлинным. Как-то на допросе следователь КГБ, получив отказ от дачи свидетельских показаний, с досадой сказал мне: "Ну, конечно, а что Татьяна Михайловна скажет!". И он отчасти был прав - взвешивая поступок, мы часто сверяли его с позицией Татьяны Михайловны.
Удивительно, она никогда не навязывала свою точку зрения, предпочитая слушать других, а высказывалась, только когда ее просили. Говорила она, как правило, несколько смущенно, тихо и улыбаясь, как будто ей было не по себе от того, что она объясняет очевидные вещи. Ее аргументы были безупречны. И не потому, что она, талантливый математик и программист, побеждала железной логикой. Ее понимание событий и нашего места в них шло от сердца, от понимания добра и зла, от острого ощущения несправедливости, и как это ни покажется странным, от чувства красоты и гармонии.
Когда в 1987 году КГБ предложил политзаключенным подавать прошения о помиловании и почти все население политлагерей и ссылок послало в Верховный Совет свои письма, Татьяна Михайловна, уже находясь в ссылке в Казахстане, отказалась что-либо писать. "Я не осуждаю их, - говорила она, - но сама писать не буду, мне это кажется некрасивым". Уже помимо ее воли ей пришло освобождение из ссылки, а она все еще оставалась там, не желая принимать подачки от власти.
Она была удивительно красивой и обаятельной женщиной. Ее любили ученики, которым она преподавала математику, поступив после освобождения работать в школу. Ею восхищались друзья. Ее уважали враги. Такие люди встречаются не часто. Они оставляют яркий и добрый след в жизни тех, кому посчастливилось их знать.
Григорий Соломонович Померанц
Несколько лет спустя, - точнее в 1968 году, - сходный случай произошел с Татьяной Михайловной Великановой. Ее вызвали как свидетельницу по делу мужа, Константина Бабицкого (он был на Лобном месте). Извиняясь за опоздание, Таня сказала, что задержалась в больнице - внезапно заболел ее друг. Другу оставалось до военной пенсии еще два месяца. Его тут же демобилизовали, и пришлось больному человеку тянуть лямку еще 10 лет. На Татьяну Великанову это произвело такое впечатление, что она больше с этими людьми никогда ни о чем разговаривать не могла (хотя вызывать ее вызывали: она стала активной правозащитницей). И когда ее посадили, она молчала и на процессе молчала; только после приговора (лагерь и ссылка) - два слова: "Комедия окончена".Не подумайте, что это женская "неадекватная реакция". Ничего "неадекватного", неврастеничного в Татьяне Великановой не было. Просто нравственная цельность и решимость. Я каждый раз поражался обаянию ее улыбки (кажется, я писал об этом, когда готовился процесс; текст передала одна из западных радиостанций, подлинника не сохранил, проверить не могу). Улыбка счастливого человека. Счастливого - потому что нет никаких колебаний и угрызений, спокойная и неколебимая верность себе. Потом Татьяна Великанова, отбыв лагерь, приезжала из ссылки проститься с умирающей сестрой, заходила ко мне, мы выпили за здоровье Горбачева (это было в начале 1987-го). Но обязательства вести себя хорошо не написала - без всякой риторики, спокойно и просто: не могу, и вернулась в ссылку. Через некоторое время отпустили так, без бумажки. На похоронах Сахарова Великанова сказала, что Сахаров не был политиком. Верно ли это про Сахарова - не знаю. Если политика - игра на выигрыш, желание славы и т.п., то Сахаров политиком не был (так же, впрочем, как и Гракхи). Но иногда такие люди (психологически не политики) играют огромную политическую роль, и Сахаров стал своего рода зерцалом, этическим стандартом в политике перестройки.
Я привожу пример Татьяны Великановой как доказательство моего любимого тезиса: нравственность нельзя свести к заповедям, жизнь бесконечно сложнее любых правил, и дело личности (если имеется налицо личность) - найти свое собственное решение, прислушиваясь к своему собственному демону.
Подборка памяти Т.М.Великановой в "Русской мысли" (см. оглавление в левой части экрана).
Вспоминает Леонард Терновский
Татьяна Михайловна Великанова**. Наше знакомство было вначале односторонним. То есть я знал ее с осени 1968-го. Кто-то, должно быть, на "Автозаводе", показал и назвал мне Татьяну, пояснив, что она жена того демонстранта на Красной площади, Константина Бабицкого. Весной 69-го я услышал, что она стала членом ИГ. Сама же Татьяна тогда вряд ли знала меня хотя бы по имени. И я не догадывался, что впоследствии она станет для меня одним из ближайших, довереннейших друзей. Понемногу я узнал, что Татьяна по профессии - программист, окончила МГУ, когда-то преподавала в школе. Она года на полтора постарше меня, у нее две дочери и сын. Каково было ей без сосланного "в республику Коми" Кости вытягивать одной троих подростков?! Но не отговаривала она Костю, когда он сказал, что пойдет на демонстрацию против оккупации Чехословакии. Уважала его решение, понимала, что выступить, не смолчать он считает своим долгом. Татьяна тоже пришла на площадь. И сумела там, "на роковой площади", вынести невыносимое: удержаться, не закричать, не кинуться на выручку, когда погромщики из КГБ избивали ногами сидящих демонстрантов. Потому что понимала, что должна все увидеть, запомнить и потом - рассказать, чтобы мир узнал правду, как все было в действительности.
...В их квартиру на улице Красикова я впервые попал в декабре 1970-го, в достопамятный день возвращения из ссылки Константина Бабицкого. Накануне освобождения Костя, поскользнувшись, сломал лодыжку. И кто-то подсказал, что, мол, мне, как рентгенологу, следует проконсультировать снимок. Я попал прямо в застолье. Снимок я все-таки посмотрел, хоть и не до снимка тогда было... Аресты, лагерные срока, бессрочные заключения в "психушки" раз за разом выбивали людей из состава группы. До конца 1969 года вслед за Г. Алтуняном и В. Борисовым потеряли свободу еще четверо: М. Джемилев, А. Э. Левитин-Краснов, В. Красин и Н. Горбаневская. Шестеро - больше трети состава ИГ! - за каких-нибудь полгода. Продолжайся аресты так же густо и дальше - к концу 70-го на воле не осталось бы ни одного члена ИГ. Что же делать? Пополнять состав ИГ новыми людьми? Но ведь и их скоро всех перехватают. И однажды, задумавшись над этой не столь далекой перспективой, члены ИГ договорились: не станем никого больше принимать в группу. Пусть нас становится все меньше - десять, девять, восемь... трое, двое, один... ИГ перестанет существовать, когда арестуют последнего. Этому решению (за единственным исключением, - об этом я скажу позднее) группа следовала до самого конца. К 1976 году, после многих перипетий и потерь, в ИГ осталось только три "действительных члена": Татьяна Великанова, Григорий Подъяпольский и Татьяна Ходорович. 9 марта от инсульта умер Гриша. В пустом вагоне метро, возвращаясь с поминок в первом часу ночи, я сидел рядом с Татьяной Великановой. Наше когда-то небольшое знакомство перешло к тому времени в прочную дружбу.
- Два человека - это, в сущности, уже не группа, - вдруг сказала Таня. Что ж, если так... ведь я давно и не раз думал об этом шаге. И сам желал сделать его.
- Я мог бы войти в группу, - сказал я. Таня помолчала.
- Мы решили не расширять больше ее состав, - ответила она.
Спустя несколько дней я попробовал еще раз "посвататься" в группу. При встрече с Татьяной Ходорович я повторил и ей свое предложение. Увы, последние душеприказчики ИГ предпочли так и остаться последними. Сказав мне об этом, Татьяна Сергеевна вдруг прибавила,- и я до сих пор вспоминаю с благодарностью ее слова: "А я бы пошла с Вами в одну группу!" ... И вот под флагом ИГ - только две Татьяны. Они продолжают свою опасную правозащитную работу: собирают информацию о преследованиях за убеждения, за веру, за намерение уехать из страны; о борьбе узников совести за свои права в лагерях и "психушках". Все сведения надо как-то проверить и потом поместить в "Хронику" - суметь сохранить саму "Хронику", не дать ищейкам из КГБ выследить тех, кто редактирует и печатает этот "криминал" на машинке. А потом надо отдать готовые номера иностранным корреспондентам на пресс-конференции. И надо помочь, дать приют женам и матерям политзеков, едущим к ним на свидание. И тесные квартиры обеих Татьян превращаются тогда в транзитные общежития. И бывают события и поводы, на которые надо откликнуться и высказаться самим, выразить собственное к ним отношение: голодовки политических во Владимирской тюрьме, новые случаи психиатрических репрессий, взрыв в Московском метро. Правда, теперь Инициативная группа не одинока: в мае 1976-го родилась и уже энергично действует младшая сестра ИГ- Московская группа "Хельсинки". И на совместных документах рядом с подписями членов МГХ стоит: "От ИГ: Т. Великанова, Т. Ходорович". Они хорошо понимают, что единственным воздаянием для них могут стать лишь долгие годы неволи, что если не сегодня, так через месяц, через год их обеих, как и их друзей, непременно посадят. В ноябре 1977-го вынужденно эмигрировала во Францию Т. Ходорович. С этих пор Т. Великанова осталась единственным человеком, упрямо продолжавшим подписывать правозащитные письма как "член Инициативной группы защиты прав человека". Татьяну схватили 1 ноября 1979 года, и ее арест сделал очевидным намерение властей окончательно задавить в стране любую оппозицию. Правда, взяли Татьяну не последней из первоначального списка ИГ. Еще полгода на свободе оставался А. Лавут. Но, продолжая быть активным правозащитником, Саша давно, уже лет шесть, не подписывал писем в качестве члена ИГ; его подпись под документами группы с тех пор появлялась не раз, но только в списке "поддержавших". 27-29 августа 1980 года в Мосгорсуде слушалось "дело" Татьяны Великановой. Известно, что суд по политическим делам в Советском Союзе - всего лишь спектакль с заранее написанным сценарием и с предрешенным финалом. Этому суду не нужна - и даже ненавистна! - истина; его задача - прикрыть флером благопристойности вопиющее беззаконие. Татьяна убедилась в этом на десятках примеров. И не захотела соучаствовать в недостойном действе. Она сидела в судебном зале спокойно и свободно, но не отвечала ни на какие вопросы. Она отказалась даже от последнего слова. И только после оглашения приговора - 4 года лагеря строгого режима и 5 лет ссылки - произнесла: "Фарс окончен". Татьяна Великанова стояла у начала, у колыбели ИГ. И ею же закончилась ее история.
...Остались позади трудные годы неволи. Отшумела радужная пора "перестройки". Распался и рухнул "союз нерушимый" подконвойных советских республик. Все стало зыбким и пришло в движение. Неузнаваемо преобразилась Россия. В ней сейчас намешано всего: доброго и злого, нищеты и богатства, отчаяния и надежды. Россия очнулась от немоты, отвела взор от коммунистического миража, заведшего ее в непролазное, гибельное болото. Но до сих пор никак не выберется на твердую, надежную дорогу. Россия еще больна, тяжело и опасно больна. Обнадеживает одно: наша речь - свободна, - и в этом залог грядущего выздоровления.
... А Татьяна Великанова, наша любимая Танечка... у нее сегодня тринадцать внуков. Она вернулась к любимой педагогической работе. И сегодня опять преподает математику в школе.
Вспоминает Сергей Адамович Ковалев
Но в январе 1971 г. Любарского арестовали, а без него идея журнала мало-помалу сошла на нет. И вот тогда, или несколько позже, в конце весны, Таня Великанова сказала мне: "Сережа, "Хронику" некому делать. Тошке дышат в затылок, и ему необходимо на некоторое время отойти от дел. Не хотел ли бы ты включиться в работу?". Я согласился, пожалуй что с радостью.
(...)
К этому моменту Татьяна уже стала играть в "Хронике" ту роль, которую она выполняла вплоть до своего ареста в 1979 г. - роль организатора всей работы. Это значило, что: 1) к моменту начала работы над выпуском вся поступившая к этому времени информация была собрана в единый "портфель" (кстати, это действительно был портфель - рыжий и потрепанный, первоначально принадлежавший, по-моему, Юре Шихановичу) и в первом приближении рассортирована по темам; 2) уже договорено с кем-нибудь из сочувствующих делу знакомых, что в такие-то дни их квартира будет использоваться для встреч и обсуждений; 3) все участники работы заранее оповещены о том, где и когда они встречаются; 4) в выбранной квартире уже стоит пишущая машинка, имеется запас бумаги и что-нибудь простенькое из еды; 5) по окончании работы готовый макет Таня увезет и передаст машинистке, которая быстро сделает по нему "нулевую закладку". И, наконец, экземпляры "нулевой закладки" будут распределены между теми, кто будет размножать их для Москвы, отвезет в Питер, Вильнюс, передаст за границу и т.д. А один экземпляр ляжет в архив; сохранность и пополнение архива - также Танина забота.
(...)
После лагеря и ссылки Татьяна вернулась в Москву (это был уже 1988 г.) и почти сразу пошла преподавать в школу, в младшие классы. А до ареста она была программистом-математиком.
Мы ее между собой звали - Директор. (...)
В последние годы Татьяна Михайловна не принимала участия в "политической жизни", всецело отдав себя своим ученикам. Это не означает, однако, молчания по вопросам, наиболее остро затрагивавшим ее совесть. Ниже - примеры таких выступлений.